Миллион ненужных огней

Два года назад ушел из жизни прекрасный журналист и замечательный человек Анатолий Захарович Рубинов.

Участник Великой Отечественной войны – он умер 9 мая в День Победы. И это знаменательно, потому что и всю свою послевоенную жизнь он продолжал оставаться бойцом, сражавшимся с пером в руках против всего, что мешало нам жить достойно.

Мы предлагаем вниманию читателей газеты статью, опубликованную 25 лет назад в «Литературной газете».* 

К сожалению, тема, поднятая в этой статье, не потеряла своей актуальности и сегодня. И хочется надеяться, что эта публикация привлечет внимание тех, кто по долгу службы призван заниматься вопросами энергосбережения. 

- Статья печатается в сокращении.

 

Анатолий Рубинов

“Московских окон негасимый свет”, съемка от 18.08.2010

 

Если погасить в домах лампочки, которые светят напрасно, можно «сэкономить» мощную электростанцию. В каждом городе, в каждом доме иногда сутки напролет горят совершенно ненужные огни. Никто эти лампочки не считал – их, вероятно, десятки миллионов. Они вращают счетчики беспрерывно, как будто это вечные двигатели, но этих счетчиков никто из публики не видел, и никому нет дела, сколько оборотов они сделали, сколько денег за вращение надо заплатить, сколько они отмерили электроэнергии, израсходованной совершенно напрасно.

Эти напрасные огни горят в подъездах наших с вами домов, когда мы спим, или днем и вечером, когда на лестницах и площадках нет ни души. Посмотрите на свой дом в полночь – в редких окнах слабый свет, он разбросан по фасаду случайными мазками, но посредине, разрезая дом точно пополам, стоит ярко озаренный, четко очерченный световой столб. 

Если вы живете не в доме-башне, а в здании с несколькими подъездами, световых вертикалей несколько. Это лестничные площадки. Ярко освещенные, они ждут припозднившегося обитателя, которого, возможно, и не будет. Его ждут, по меньшей мере, десять лампочек, которые не погаснут в лучшем случае до утра – в пятиэтажном доме с одним подъездом, а если это, скажем, 24-этажное здание, то двести шестнадцать лампочек. Не слишком ли много для одного полуночника? Даже для десяти? Ведь лампочки эти зимой горят семнадцать часов, летом – девять, а во множестве домов все двадцать четыре.

Кто-нибудь возразит: ну, а что делать? Вдруг действительно припозднился – входить в здание в кромешной тьме?

И в самом деле, не годится входить в подъезд, на этаж, где нет света. Но для этого вовсе не обязательно жечь его сутки напролет – все десять лампочек или двести шестнадцать.

Они должны вспыхивать как раз тогда, когда понадобятся, и гаснуть, когда необходимость в них кончается. Как ни странно, но такую чудесную автоматику, которая отзывалась бы немедленно на нужды каждого припозднившегося жильца, хотя он и сам заранее не знает, куда он пойдет и когда придет, сделать ничего не стоит. Эта автоматика появилась раньше, чем нехитрое устройство, которое зажигает и гасит уличные фонари, даже раньше, чем придумали программу «Время», больше того – раньше, чем изобрели само телевидение. Это устройство очень простое, называется оно реле времени, его мельком, как чего-то вполне ординарного, касаются школьники на уроках физики.

Реле времени, поставленное в подъезде, способно сберечь миллионы киловатт. И сберегает. Но, к сожалению, главным образом не у нас.

...На лестничной клетке парижской гостиницы «Сан-Доменик» вдруг погас свет. Я оказался в полной темноте в совершенно незнакомом здании. Приехал днем. Поставил чемодан и сразу же пошел искать знаменитые Елисейские поля. Возвращался в гостиницу уже парижанином, знающим, где находится Триумфальная арка, Марсово поле, и хотел проверить, правильно ли предположение, что в окне справа должна быть видна Эспланада инвалидов. Но вместо нее, наоборот, высилась Эйфелева башня, находящаяся в противоположной от гостиницы стороне. За этим открытием меня и застала кромешная тьма.

К счастью, я вспомнил давнишние, нескончаемые московские разговоры о выключателе с устройством, которое рассчитано на то, чтобы у человека хватило с избытком возможности дойти до своей двери – потом оно гасит свет. Свой избыток я провел за разглядыванием из окна и оказался в двусмысленном положении: в чужой стране, в незнакомом городе в полной темноте, у чьих-то дверей, из которых доносился игривый женский смех.

Я увидел в обступившей черноте пылающую точку и сообразил, что ее надо нажать. На всей лестнице, устланной красной дорожкой, вспыхнул свет. Радуясь своей сообразительности, я веселее прежнего пошел к себе наверх, открыл номер, но все же постоял еще немного у своих дверей: интересно, скоро ли погаснет свет? Он исчез минуты через три.

Я понимаю, что рассказывать об этом чуде стыдно. Все равно, что описывать, как действует водопровод: дескать, покрутишь фаянсовый крестик – и польется вода, покрутишь в обратную сторону - и струя исчезнет. Но не стыдно ли, что мы только понаслышке знаем, что есть примитивное устройство, которое позволяет управлять светом, как водой? Мы были бы дикарями, если бы не пользовались краном, который позволяет брать воды столько, сколько надо.

Отдавая себе отчет, сколько труда и денег стоит подвести воду к городу, очистить ее и профильтровать, пустить по трубам, мы в большинстве своем не льем ее понапрасну. Не только потому, что домашний водопад шумит. Напрасный свет в подъезде и вовсе не беспокоит нас – он молчалив и не бьет в глаза. Можно спокойно уснуть в квартире, как бы ни бесновался он на лестнице. Но можно ли спокойно жить, зная, что напрасным водопадом ночами, сутками льется свет, добыть который еще дороже, и, зная, что иногда не хватает электроэнергии, что кому-то – предприятиям и людям – приходится от этого терпеть лишения?

Пусть только хозяйственники не пользуются моей побочной, случайной информацией, чтобы проситься во Францию за опытом на казенный счет. Есть адресок поближе – например, Большая Филевская улица в Москве. Там, оказывается, лет тридцать стоит дом с подобным устройством в подъездах, еще более простым – самодельное реле времени, основной деталью которого является резиновая груша с дыркой: зажигая свет, человек нажимает кнопку и одновременно выпускает из пузыря воздух. Потом упругая резина вдыхает через отверстие воздух обратно и, восстановив свою форму, отключает свет.

Стыдно и писать об этом, если даже не кончившие курс физики школьники знают о настоящем реле времени, без резиновой груши от детской клизмы. О настоящем реле времени, помещенном в выключатель, знают все строители, работники жилищного хозяйства. Они сами могут рассказать об экономических достоинствах такого выключателя. Знают о нем, простите за откровенность, все те, кто хоть раз побывал в общественном туалете с «воздушным полотенцем». Включают его пальцем, а выключает - реле времени. Так что же мешает нам закрывать расточительный световой кран, когда он не нужен?

Прежде чем взяться за очерк, который будет призывать к тому, чтобы лампочки светили только тогда, когда они нужны, я говорил со многими людьми. Некоторые собеседники, соглашаясь с этим призывом в принципе, опасались, однако, того, как бы экономия света не привела к увеличению возможностей для тех, кто любит темноту. Дескать, а если «ваше реле откажет, то так и будем жить в окружении мрака – жди, когда ДЭЗ или ЖЭК найдет куда-то пропавшего дежурного монтера». Но это так напоминало ситуацию, когда вводилось диспетчерское управление лифтами! Люди были уверены, что без лифтера, который дремлет в подъезде, все подъемники будут разобраны на составные части и только отважные люди согласятся тогда прокатиться наверх на никем не охраняемой опаснейшей вертикальной машине. Но сейчас лифты прекрасно действуют и перевозят, например, в Москве пассажиров больше, чем безопасный горизонтальный автобус. Сейчас в столице 76000 лифтов.

Если бы в свое время не решились на рискованный, но необходимый шаг, сейчас понадобилось бы 76000 старушек-смотрительниц, и то при условии, если лифты, как те старушки, работали бы в одну смену – в остальное время надо было бы вполне безопасно, но тяжко подниматься на этажи пешком. Мало того, что не набрать эти тысячи старушек – не набрать денег для того, чтобы платить им за работу.

Но не все мои собеседники призывали к осторожности. Другие, главным образом молодые инженеры, наоборот, высказывали энтузиазм. Их очень увлекала перспектива сэкономить на ненужных тратах электроэнергии, и они выдвигали проекты, которые выглядят немножечко фантастически, но я верю, что они осуществимы.

Один инженер рассказал, что на обогатительной фабрике в Донбассе он видел световую газету, которая действует тогда, когда к ней подходит читатель. Нет там фотоэлемента! Принцип конденсатора – по этому же принципу можно сделать так, чтобы в подъезде свет горел тогда, когда в нем есть хоть одно живое существо. Ведь есть же магнитофоны, которые сами включаются, когда начинают говорить или играть, - они работают по другому принципу.

Другой стал рисовать схему, куда поместить на стенах подъезда пластины, меняющие ёмкость конденсатора, чтобы свет горел все время, пока на лестнице, на площадках есть хоть один человек. Я очень верил этому инженеру. Он когда-то послал в научный журнал сообщение о том, что можно сконструировать дистанционное управление радиоприемником, и получил авторитетный ответ, что сделать это невозможно, потому что невозможно это сделать. Потом инженер пришел в редакцию журнала с приемником и устройством и доказал, что сделать его можно, потому что он уже сделал его.

Пошли времена, когда реле времени заменяли вздыхающей, с дыркой резиновой грушей. Сейчас только нужно выдвинуть задачу, и она будет решена самым современным образом. Найдутся и энтузиасты, и остроумные, но дешевые, не требующие новых расходов решения. А пока можно воспользоваться обыкновенными, давно известными, копеечными реле времени. Их тысячи изготовит любой даже слабенький электромеханический заводик, которому безразлично, что производить – сушилку для общественных туалетов или регулятор света для подъездов.

Только не надо искать каких-нибудь суперсовременных решений с какой-нибудь чудо-электроникой, которая бы потребовала таких затрат, что выгоднее было бы сидеть днем с огнем, чем на огне экономить. Пока не надо опережать те страны, где примитивные реле времени десятикратно окупают себя.

Почему бы в такой пропорции им не окупиться и у нас? Это зависит от городских жилищных управлений. За последнее время они стали серьезными организациями, некоторые даже называются очень серьезно – «производ-ственные жилищно-ремонтные объединения». У них немалый штат, да и зарплата повысилась – прежде всего, у руководителей. Не им ли по плечу такое, в конце концов, не столь уж сложное дело – сделать подъезды закрывающимися, а свет выключающимся! Если и республиканские министерства жилищно-коммунального хозяйства поймут всю важность наведения порядка в «нашей крепости», то все это можно будет сделать еще легче.

С двусторонней уверенностью в этом шел у нас разговор в Мосэнерго.

Один из молодых руководителей этого почтенного учреждения, находящегося бок о бок с одной из самых старых электростанций, взял калькулятор, и мы вместе посчитали, что дало бы обществу решение проблемы.

Мы умножали число московских домов на среднее количество подъездов, на среднюю этажность, учли - какой мощности горят в подъезде лампочки, сколько их, сколько часов они светят. Вот что у нас получилось: если бы огни горели только тогда, когда надо, то можно было бы только для Москвы «сэкономить» две электростанции, равные той, которая стоит на берегу Москвы-реки, то есть рядом с Мосэнерго.

А если посчитать выгоду такой экономии для всей страны, то можно было бы «сэкономить» гигантскую станцию, например, Костромскую, которая проглатывает для выработки электроэнергии прорву топлива.